Клуб исторического фехтования - Эскориал (Кашира)

Душераздирающий крик пронзил влажный воздух, первые ряды резко дернулись назад, чуть не образовав свалку.
-Там баллиста! Назад! – раздался крик лорда Виктариона, командовавшего осадой.

Стоящие передо мной щитовики, закрывавшие мне обзор, расступились, уступив дорогу двум воинам, что тащили пронзенного насквозь гигантскою стрелой бойца. С первого взгляда было ясно, что ему не выжить, но гвардейцы Хайтауэров не могли оставить его валяться перед стенами врага. Приглядевшись вдаль, я различил сквозь накрапывавший дождь стены Харенхолла, две баллисты и десяток лучников, смеявшихся и улюлюкавших. В этом не было ничего удивительного – город штурмовали только два отряда: гвардия Хайтауэров из Староместа и мы, гвардия лорда Виктариона Грейджоя. Судя по особенно наглым выкрикам со стены, армия города была даже больше нашей, но меня это отнюдь не пугало – король Бейлон обещал, что к нам присоединятся две сотни старков с их осадными орудиями. Зазвенела тетива баллисты, но снаряд, к счастью, лишь глубоко вошел в землю в метре от ног первых рядов. В ответ откуда-то слева из леса метнулась стрела, метко поразив лучника со стены. Мы радостно взревели, а харенхолльцы на время утихли, но потом все равно возобновили свой бесконечный боевой клич «Харенхолл! Харенхолл!». Сзади, наконец, нас догнал король Бейлон Грейджой с тремя десятками армии Пайка. Мне отсалютовал главарь наших наемников Гринвэй, несший внушительный двуручник, но мне ответить не дали – раздался крик «Офицер ранен!». Мое сердце пропустило два удара – офицером среди осаждавших был только один, наш Тосяндер. Через минуту его недвижимое тело принесли лорд с гвардейцем Альриком. -Где мейстер?! – проревел Виктарион, щеголявший своим красно-черным полосатым костюмом. Из доспеха он взял с собой лишь клепаную кожаную кирасу, да морион, оставив в Пайке свои великолепные латы – командир должен был командовать, а не биться, что отнюдь не радовало лорда. Он еще как любил раскроить пару другую черепов.

Мейстер не заставил себя долго ждать и, взглянув на кровоточащий сквозь пробитую кирасу бок Тосяндера, заключил, что шансы есть. Удовлетворенный этим, лорд с высоты своего двухметрового роста оглядел осаждавших и прокричал, заглушая неумолкавший хор харенхолльцев:
-Щитовики! Встать вперед! Вы пойдете со мной! Древки! Стойте сзади! Вы пойдете только, когда я просигналю три раза!

Штурмовавшие расположились соответственно приказу, и я, будучи алебардистом, зашел за Гринвэя, оставшегося с нами. Молодой гвардеец Скафти вышел в самый первый ряд, встав в наглую позу, не страшась баллисты. Отчасти, эта отвага была продиктована его полным латным доспехом и стальным щитом, хотя, как мне думалось, скорее, это кипело в его груди горячее сердце железного воина, превратившееся сейчас в раскаленный уголь.

-А кто мы, на?!-прокричал Скафти, обернувшись к нам.
-А мы гвардия, на!!! – проревел десяток Грейджоев.
-А гвардия кого, на?! - продолжил наш клич Скафти.
-А лорда Викториона!!! – мы заглушили своим ревом Харенхолльцев. Лорд вышел вперед и скомандовал атаку. Два десятка щитовиков унеслись ко вратам, открыв передо мной массивные стены Харенхолла, посередине тлели остатки первых ворот. Отряд быстро добежал и прошел в образованный в стене проем. Прозвучал мощный сигнал из дудки, но мне показалось, что он был слишком звонким для трубы лорда, хотя шапель значительно глушила звуки, и я запросто мог ошибаться.

Раздался второй сигнал. Мы стояли. Отряд лорда что-то копошился в проеме. Все молчали в предвкушении боя, боясь упустить момент. Труба грянула в третий раз, мы дернулись вперед, но вдруг чей-то крик из первых рядов остановил нас:
-Это Харенхолл дудит! Догадливые твари!

Мы в нерешительности остановились. Я понимал, что сейчас эта нерешительность могла стоить многих жизней, и осада могла с треском провалиться. Внезапно в проеме полыхнуло пламя, раздался жуткий крик. Отряд лорда резко рванул в нашу сторону, за ним из проема выбежали два огненных силуэта, махавшие руками и кричавшие что-то нечленораздельное. Их крики были до боли знакомыми, мое сердце сжалось. Пробежав несколько метров, они рухнули в траву, и, уже лежа и стоная, ожидали своего конца. Из ворот валил сизый дым, когда отряд подбежал к нам. Я взглянул на Альрика, скинувшего свой обгоревший плащ. -Мы потеряли Скафти и Одноглазого… - пробубнил он, устремив свой взгляд на догоравшие трупы, словно пытаясь успокоить себя самого обыденностью ситуации… Умирать на войне – это обыденность.
- Я сам чудом спасся, слава Утопшему, - продолжил он, взглянув наверх, откуда наш бог ниспосылал нам свою благодать.
- Дикий огонь не взял ворота, краб их раздери, - объявил лорд. – Легкодоспешные, валите в лес и ищите таран, живо!

К счастью, мои латные руки и кожаная кираса не относили меня к таковым и я, сняв шлем, отошел в тыл и прислушался к шуму дождя и разговору наших септона и королевы, не участвоваших в осаде. Жрец что-то ей объяснял про благословление нашей армии Утопшим, изливавшимся сейчас с небес на наши стальные головы. В это время к нам незаметно присоединился еще какой-то отряд – знамя было сложно разглядеть сквозь ели. Осаждающих становилось все больше, но старков еще не было, поговаривали, что они сегодня взяли Королевскую Гавань и собирались на следующий штурм только завтра.
Харенхолльцы приутихли, дав мне наконец расслышать слабый шум дождя, еле пробивавшийся сквозь мой стальной череп.

Наконец, кто-то принес бревно внушительных размеров. После продолжительных криков лорда добровольцем на бревно так и не вызвался и Викторион послал на него собственную гвардию.
-Снорри, лобстер недорезанный! – прокричал мне гвардеец по прозвищу Матрос, отличавшийся жестоким нравом. –Че встал? Хватайся за бревно, потащили!
Бросив алебарду, я занял место за ним. Мы понесли таран к воротам настолько быстро, насколько могли. -Щиты сюда! Чтоб вас кракен сожрал, где щиты?! – орал лорд, остальные гвардейцы вторили ему, приправляя свои крики смачными ругательствами – умирать под стрелами никто не хотел. Из здоровенной толпы лишь один наемник из Пайка вызвался идти перед нами, но тут же был сражен баллистой со смачным треском пробив щит. Мимо нас свистела оперенная смерть, но мы пошли немного в сторону, укрываясь от нее за деревьями. Плечо пронзила резкая боль, я понял, что в меня попали, но смотреть на рану была страшновато. Наконец, мы зашли в проем первых ворот, где жутко пахло паленым мясом, а стены были черны от копоти.
-Бросайте таран!- взревел могучий Виктарион. – Долбить следующие будут! Уходим!

Сквозь шум дождя и крики были отчетливо слышны мощные удары. Ворота пытались сломать уже вторым тараном, но тщетно. Лорд сказал, что если начнется ливень, то мы уйдем ни с чем – штурмовать, утопая в грязи невозможно. Это волновало меня намного больше, нежели чем моя рана в плече, оказавшаяся пустяком, по словам мейстера, но благодаря ей я сидел и отдыхал в нашем лесном лазарете под открытом небом. Неподалеку лежал наш офицер Тосяндер, раненый уже второй раз – он всю битву стоял под стенами, стреляя из своего знаменитого на весь Пайк лука. По его словам, за ним было уже пятеро защитников Харенхолла на два десятка стрел, что он потратил. Оставался лишь один десяток, но его это не беспокоило – офицер гвардии захватил с собой палаш и баклер, аобразцово начищенный полный латный доспех придавал ему весомый аргумент в ближнем бою. Рядом положили еще одного воина с пробитой стрелой грудью. Не в силах пошевелиться он лишь стонал в такт удара тараном. Лицо пронзали гримасы невыносимой боли, выглядевшие особенно жутко с закрытыми глазами. К сожалению, я не мог ему помочь, нужен был один из мейстеров, занятых на тот момент другими ранеными. Постепенно боец затихал, его дыхание сбивалось, ему оставалось недолго. Воин дернулся и затих. Мимо меня прошелестела фигура в сером – Сестра Безмолвия. Она, словно коршун, парила над лазаретом в поисках новых жертв. Почему-то ее все ненавидели, хотя эта хрупкая безобидная девушка в серой рясе с надвинутым на лицо капюшоном не могла вызвать никакой агрессии. Скорее всего, потому что ее работа всегда вызывала невыносимую тоску в сердцах воинов, а присутствие Сестры постоянно угнетало нас. Она медленно закрыла веки павшего бойца, что-то беззвучно прошептала, положив руку ему на грудь, и отпустила мертвеца.

- Прости… Я опоздал… - ошарашено промолвил подошедший мейстер. Это был далеко не первый погибший за сегодня, но лекарь переживал за каждого бойца, как за своего сына, и, грустно вздохнув, отвернулся ко все еще живым.

У ворот раздался радостный рев.
«Неужели сломали?» - мелькнуло у меня в голове, пока я в невероятной спешке надевал шапель и перчатки. Но, к сожалению, оказалось, что воины радовались подошедшему к нам в подмогу скорпиону. Осадное орудие встало прямо напротив ворот, ожидая когда высунется вражеская баллиста.

-Стреляйте! – закричали воины, увидев вылезшую прицельную квадратную рамку орудия противника. Свистнула тетива скорпиона, метнув снаряд, разлетевшийся в щепки о камень чуть ниже баллисты. Та ответила тем же, взбороздив землю в метре от цели, и сразу же исчезла за зубцами. Скорпион перезарядили, в ожидании повторного появления баллисты. Неожиданно, чуть в стороне из-за зубцов подняли вторую, вражеские инженеры помедлили, пригнувшись от просвистевших над их головами стрел и второго снаряда из нашего скорпиона. Прицелившись, они выстрелили, снова промазав. К тому моменту скорпион был перезаряжен и главный инженер, хладнокровно выждав секунду для прицела, дернул рычаг, высвобождавший тетиву. Толпа радостно взревела, увидев, как разлетелась баллиста от меткого попадания, но тут же умолкла, увидев, как вторая со смачным треском подломила станину скорпиона. В ответ в нее полетели бесполезные стрелы, одна из которых, проносясь сквозь квадратную рамку баллисты пронзила инженера, который с диким воем упал со стены.

Сзади послышались крики Матроса, требовавшего дороги. Он тащил вместе с одним бойцом осадный щит, а за ними несли уже третий таран. Несмотря на поднятый скорпионом боевой дух осаждавшей город армии, ворота ломаться не собирались. Осадные щиты сменялись, мейстера еле успевали их чинить вместе со скорпионом, лучники и арбалетчики убивали как и на стене, так и внизу у ворот. Постепенно, осада слилась в бесконечный хор многих голосов, криков раненых и монотонных ударов тараном по воротам, сквозь которые уже не был слышен беспрестанный дождь.
Внезапно раздался треск. Из проема послышалось, что ворота почти сломаны, толпа осаждавших рванула туда, забившись под стену. По моим догадкам сзади, у стен оставалось еще много солдат, достаточно, чтобы взять этот город трижды. Впереди по бацинету я узнал короля Бейлона, решившего, наконец, присоединиться ко своим воинам в решающий момент. Сбоку послышался безумный истеричный хохот, жаждавшего крови Матроса. Недолго думая, я вторил ему в нашей предбоевой традиции – «Если умирать, то хотя бы весело».

Под крики воинов ворота не выдержали ударов и рухнули на землю, придавив кого-то. Сразу за этим послышался оглушительный рев, звон мечей и копий и первые крики раненых. Рубка была хороша: крушились шлемы, ломались кости, разрубалось мясо, отлетали чьи-то души, в большинстве, к счастью, вражеские. У защитников не было шансов – нас было в разы больше. Наконец, мы прорвались в город, толпа разбежалась по улицам, убивая всех, кто попадался на глаза. У стены среди трупов, красный от крови стоял Тосяндер с безумным лицом и окровавленным палашом в руке – он был первым во время штурма. Всегда спокойный и серьезный офицер бешено рассмеялся вместе с Матросом.

-За мной! – скомандовал он нам и направился к зданию, сильно напоминавшему трактир. У входа нас встретила немая цыганка, приглашавшая всех внутрь. Мои надежды оправдались – это был знаменитый харенхолльский трактир. Тося бросил горсть монет на стойку перед трактирщицей, заказывая нам еды. Я снял шлем и устало сел за стол. Матрос передал мне тарелку супа с хлебом и чаем. За стенами трактира все еще слышались крики и шум, кажется, штурм все еще продолжался. Тосяндер ушел на поиски лорда, а я наслаждался долгожданным ужином. Я взглянул на свою грязную, покрытую кровавой коркой, руку, закованную в стальной, чуть поржавевший наруч, что, трясясь от усталости, держала обычный ржаной хлеб, и рассмеялся в голос. Я мысленно умирал уже несколько часов, но только сейчас я осознал, что Харенхолл взят, а я остался жив. Настроение невероятно поднялось.

Через пару тарелок и несколько кусков сыра, хлеба и огурцов, у нас с Матросом кончились деньги и мы вышли в поисках наших гвардейцев как раз вовремя, чтобы увидеть, как на гигантскую трехэтажную башню забрался Альрик и отломал флаг Харенхолла.

-Слава лорду Викториону! – проорал он, воздев в небо черный с золотым моллюском флаг гвардии. Голоса воинов Пайка слились в едином реве, постепенно перешедшем в скандирование нашего главного дома. При этом кто-то все еще ломал ворота во дворец тараном, который в скором времени сорвал засов с расписанных узорами дверей. Яростная толпа ворвалась внутрь, добивая последних защитников города. Я последовал за лордом, искавшим леди Кларису, которая, по его словам, приказала стрелять в него во время переговоров. Пробираясь сквозь толпу, лорд наткнулся на какого-то мужика без доспехов, который, встав ко мне спиной, незаметно достал нож и вонзил Викториону в бедро. Подлая тварь хотела ударить еще раз, но я ему не дал, вонзив с размаху алебарду в плечо. Звякнул о каменный пол упавший нож, враг придавлено вскрикнул, а я, выдернув алебарду, нанес второй удар, раскроив проклятому харенхолльцу череп…

-…а я смотрю, она бинтует, не сорвав одежду с него! К ней кто-то подошел и сказал, мол: «Че за хрень?! У него ж заражение будет!» А она: «Да нормально все, я знаю че делаю», - голос Матроса разносился на весь трактир. – А я потом смотрю – а у парня жар поднялся! Я и думаю - убить че ли? Потом все-таки нет – девушка же все-таки, но все равно грю: «Ты, тварь, че натворила-то?! У него ж терь лихорадка из-за тебя!» А тут подбегает Ранек и ножом ей в спину с размаха! – гвардеец для наглядности продемонстрировал жестокий удар, стоявшего рядом Ранека. -Мол, чтоб воинов наших не травила, креветка недосоленная. И мы тут сообразили, что все, кто не в доспехах – те харенхолльцы недобитые! Вобщем, я еще пару человек копьем прикончил, потом Тосяндера спас от еще одного подлого краба, - офицер в знак благодарности поднял кубок. –А потом смотрю, по дворцу барыня знатная идет. Я такой: «Кто такая, наступить тебе на ежа морского!?». А она так чинно и чванно: «А вы, собственно, по какому поводу интересуетесь?». А я прям так и ответил: «Да вот думаю: валить тебя к чертям морским или нет», - в таверне поднялся хохот гвардейцев Викториона.
-А она что? – спросил лорд, как и простые солдаты, жутко не любивший всю чванность светского общества.
-Ну с нее вся важность моментально слетела, - улыбнулся Матрос. –Она представилась, я прикинул, что вроде видел ее у нас в тылу и отпустил леди.
-Проклятый Харенхолл, - мрачно начал я. –Сначала брали, спрут знает сколько, а теперь еще и мирные наших убивают! Талгарда, вон, у ворот какая-то крыса сухопутная ножом прирезала… - я грустно уставился на пиво, пузырившееся в моей кружке, вспоминая нашего молодого, большого и вечно веселого знаменосца.
-За взятие Харенхолла! – поднял свой кубок Тосяндер. -Пусть оно далось нам нелегко, но мы должны были отомстить этим подонкам за леди Ашу!
-За взятие! – поддержала его поредевшая гвардия. Из девяти солдат выжили лишь Тосяндер, Матрос, Ранек и я. Альрика мы также потеряли уже после штурма.
-В город ворвались горцы! – воскликнул простолюдин, ворвавшийся в трактир. В подтверждение его слов послышались жуткие вопли варваров, явно приближавшихся к нам.
-К оружию! – воскликнул лорд гвардии, которая, не дожидаясь его приказа, уже похватала копья и алебарды, направив их в дверной проем. Через окно я увидел, как два горца в мехах и с синими рисунками на лицах притащили какого-то мужика к трактиру и поставили на колени.
-За что? – пробормотал испуганный пленник.
-Сдохни тварь! – ответил ему горец, оросив окно кровью одним взмахом топора. Другой радостно взревел, пнув освободившуюся от шеи голову. Меня проняло от увиденного, и я моментально понял, что пощады не будет и мне повезет, если меня убьют также, а не после многодневной пытки. Но одного взгляда на решительного лорда хватило, чтобы воспрять духом. Викторион решительно хотел умереть в бою, и гвардия со свойственной ей преданностью присоединилась к нему в этом желании. Только лишь Матрос задержался у прилавка, в спешке проедая все свои деньги.

Каково же было наше удивление, когда горцы, взглянув на торчавшего из дверного проема морского ежа из наших копий, повернулись и ушли из города. Дальше последовал небольшой разговор с парнем, что нас предупредил. Оказывается, он сам был из отряда Берека, который, к сожалению, уже погиб, а сам он чудом успел убежать. По его словам, горцы тоже были наняты на осаду, но, поскольку они опоздали, эти варвары решили захватить город еще раз, перебив немногочисленную стражу у сломанных ворот. Город был взят горсткой каких-то проходимцев, которые, к счастью, из него уже ушли. Но, что было еще страшнее, после них ворвались чудом выжившие харенхолльцы.

Также взглянув на приветливого морского ежа, они в нерешительности остановились. Причем город они явно покидать не собирались. В отличие от варваров, харенхолльцы оказались разговорчивыми, и лорд после долгих переговоров уговорил их отпустить нас из города с миром за целый золотой. Для наглядности он даже обменял его на сотню медяков.

Только по дороге к Староместу я, наконец, смог расслабиться.
-Сир,- обратился я к Викториону, -я вот только сейчас осознал, что мы захватили Харенхолл, а потом, после того как мы разграбили его и залили улицы реками крови, нас отпустили за какой-то жалкий золотой…
-За ползолотого, Снорри! – воскликнул лорд. – Я незаметно отсыпал себе полкучки…
-Ни денег, ни земель, ни рабов… Мы лишь потеряли четверых братьев… Ну и что же мы с этого Харенхолла получили?
-Славу!